Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "З"

1. В плену

Входимость: 1. Размер: 3кб.

Часть текста: В плену Оптовый продавец подтяжек, мистер Крукс, Пресытясь барышом, раскроет карту, Ткнет пальцем в первое попавшееся место — В Мадагаскар, Калькутту или Яву, Возьмет каюту, сунет в толстый сак Все, что его от обезьяны отличает,— И поплывет… Весь глобус, наша милая земля, С прекрасной, многогранной пестротой, К услугам сэра Крукса… Дымя сигарой, втиснется в качалку, Слоновьи ноги вытянет за борт, И, в пломбах ковыряя зубочисткой, Бессмысленно упрется в океан. В природе он не больше понимает, Чем в трех сезонных симфонических концертах, Где первый ряд всегда к его услугам… Но печень, но негоциантский сплин — И, наконец, престиж старинной фирмы… Путь бодрый, мистер Крукс! * * * А ты поэт, нелепый человек, От детских лет заложник пресных будней, Как за ногу привязанный, торчишь В каком-нибудь столичном захолустье… Берешь взаймы у жажды и мечты, Балконный плющ раскрашиваешь в пальму И в море безразличных пиджаков Упрямо ищешь смелых Дон-Кихотов… Клубятся дни, седеет голова, Усталость ржавчиной подтачивает сердце,— Сшивай мечты в пузатую тетрадь! Торгуй молитвами, — быть может, тот же Крукс Твои сонеты сунет в чемодан, И, неразрезанные, съежившись на дне, Они объедут свет, как крыса в трюме… Примечание Сегодня. 1923, 20 мая.

2. В Гарце

Входимость: 1. Размер: 2кб.

Часть текста: В Гарце Из белых полей, замутненных разгулом метели, Врывается в улицы дикий, разнузданный рев, Злой ветер взбивает-клубит снеговые постели, Дымятся высокие кровли, заборы и штабели дров… Мальчишки довольны: им в вязаных куртках не зябко, Младенца на санках везут, метель не собьет их с пути, Мигают витрины, спит башня под снежною шапкой,— Забитых январскою пудрой часов не найти… Глаза фонарей в сетку хлопьев ныряют устало, Встревоженный пес человека зовет на углу, Острее впивается в щеки морозное жало, И елки лопочут за садом на снежном валу. К почтовому ящику цепко иду я сквозь вьюгу, Фонарь, как маяк, излучает мерцающий свет: Сегодня письмо отправляю далекому другу — Заложнику скифов — беспомощный, братский привет. Примечание Альманах «Грани». Кн. 2 (Берлин). 1923. С. 117–118. В цикле из шести стихотворений под общим заголовком «В чужом краю». То же относится к следующему стихотворению. Гарц — горный массив в Германии.  

3. Иванов Анатолий: Театр масок Саши Черного

Входимость: 2. Размер: 107кб.

Часть текста: вагон и категорически отвечает: — Прынцыпиально не могу! — Почему? — Балшинство спыт! — сердито возражает армянин и засыпает“. Прочтешь, усмехнешься и забудешь. А вот Саша Черный не забыл. По прошествии чуть ли не двух десятков лет этот эпизод появился в рассказе „Московский случай“. Оно и понятно, ибо „Иван Чижик“ — один из псевдонимов Саши Черного, а вернее сказать — Александра Гликберга, потому как „Саша Черный“, напомню, тоже ведь псевдоним. Из этой непритязательной истории можно сделать один далеко идущий вывод, имеющий касательство к дальнейшему разговору. Подобные самоповторения (В. Ходасевич называл их „автореминисценциями“) позволяют обнаружить некое смысловое единство текстов, сообщить что-то важное о самом писателе. Каждое вскрытое пристрастие (к теме, приему, сюжету, образу, к отдельному слову) способно пролить свет на вопросы большой значимости. Частный случай, малейшая, едва заметная деталь могут оказаться тем ключиком, которым отмыкаются многие тайны, в том числе и самое сокровенное, „тайное тайных“: генетическая связь мира художника, творчества с судьбой и личностью творца. Ну, а позволительно спросить, какие такие глубины и откровения можно извлечь из приведенной выше миниатюры? Случай с „принципиальным товарищем“ (быть может, вовсе не придуманный) потому и врезался в память Саше Черному, что в нем на обыденном уровне нашел олицетворение ...

4. ***("Безглазые глаза надменных дураков... ")

Входимость: 1. Размер: 2кб.

Часть текста: ***("Безглазые глаза надменных дураков... ") Безглазые глаза надменных дураков, Куриный кодекс модных предрассудков, Рычание озлобленных ублюдков И наглый лязг очередных оков... А рядом, словно окна в синий мир, Сверкают факелы безумного Искусства: Сияет правда, пламенеет чувство, И мысль справляет утонченный пир. Любой пигмей, слепой, бескрылый крот, Вползает к Аполлону, как в пивную, — Нагнет, икая, голову тупую И сладостный нектар как пиво пьет. Изучен Дант до неоконченной строфы, Кишат концерты толпами прохожих, Бездарно и безрадостно похожих, Как несгораемые тусклые шкафы... Вы, гении, живущие в веках, Чьи имена наборщик знает каждый, Заложники бессмертной вечной жажды, Скопившие всю боль в своих сердцах! Вы все — единой донкихотской расы, И ваши дерзкие, святые голоса Всё так же тщетно рвутся в небеса, И вновь, как встарь, вам рукоплещут папуасы... Примечание газета «Воля России». Прага. 1921. 13 марта. Под заглавием: «В пространство».

5. Памяти А. Блока

Входимость: 1. Размер: 3кб.

Часть текста: Памяти А. Блока В аду томился серафим. Кровавый свод висел над ним… Чтоб боль отчаянья унять, Он ад пытался оправдать.   Но странно: темная хвала Кипела гневом, как хула… Он смолк. На сломанном крыле Дрожали тени в дымной мгле.   У врат — безжалостный дракон. Мечта — распята, воля — сон… Неспетых песен скорбный рой Поник над арфою немой.   Уснул… На кроткое чело Сиянье светлое легло. Все громче плач, все злей разгул…                                          Уснул…   Примечание   Жар-Птица. 1921, № 2. С. 37. Подпись: А. Ч. Безвременная кончина А. Блока вызвала множество откликов в эмигрантской печати. В большинстве из них поэт представал заложником и жертвой красного режима. Все это, видимо, заставило Сашу Черного пересмотреть былое неприятие автора «Двенадцати».