Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Е"

1. Случай в лагере

Входимость: 1. Размер: 21кб.

Часть текста: иными словами маленький некрашеный домишко из досок, имел три шага в ширину, четыре в длину; крыльцо выходило на заднюю линию палаток, единственное небольшое оконце с проволочной сеткой вместо стекла (для воздуха и от мух) смотрело прямо в поле. В лагере было тихо — спали. В фельдфебельской палатке тускло просвечивал сквозь полотно огонь, но пока мы стояли перед бараком и курили, и он погас. — Отворяй! — сказал Москаленко. Спать еще не хотелось, да и на дворе было хорошо: полная луна, ясное небо, тепло, белые палатки, перед крыльцом шелестела березка, по временам из ближайших палаток доносился мелодический хоровой храп. Но вставать чуть свет, когда не выспишься, тоже не сладко, — приходилось ложиться. Я сунул руку в один карман — нет ключа, в другой — тоже, в кармане для часов ничего, кроме часов, не было. Ловко! — Ключ забыл. Должно быть, в новых шароварах остался… Фу, свинство какое! — Рохля, тетенька. Ну что ж, кража со взломом, дело — пустяк. Он вытащил штык, подошел к двери и продел его было сквозь шейку нового медного замка, висевшего в кольцах. Мне стало жалко замка. — Постой, можно ведь и через окно. — А сетка? — Сетку отдерем, долго ли? — Валяй! Мы обошли барак, отодрали с одной стороны окна сетку, загнули ее и полезли. Москаленко первым. Но так как он был толст и притом плотен, то удалось ему это с большим трудом, да и порванная сетка мешала — царапала руки. Я его слегка подсадил; когда он проводил сквозь окно наиболее широкую часть своей фигуры и застрял, я не удержался от искушения, стащил со штыка ножны ...

2. Прискорбный случай

Входимость: 1. Размер: 8кб.

Часть текста: Даром критического самопознания, — таково уж свойство всех скотов на свете, — он не обладал, а из окружающих никто ни разу в жизни не решился ему намекнуть, что он скот и ничего больше. И вдруг такой случай! Пусть с глазу на глаз, пусть по телефону, но ведь слово было произнесено. Как смыть пятно? Дуэлью или «письмом в редакцию»? Но дуэль небезопасна: предупрежденная полиция может опоздать, мало ли у нее какие дела… А «письмо в редакцию» могут и не напечатать, ибо откровенное выражение, вырвавшееся по адресу Икса, никакого общественного значения не имело. Если же и напечатают, письмо неизбежно вызовет контрписьмо. Как смыть пятно?.. И тогда Икс вспомнил о старинном патентованном пятновыводчике, который называется «третейским судом». Вспомнил и заработал. * * * Обидчик (назовем его алгебраически Игреком) получил от Ивана Ивановича, старого партнера по бриджу, чрезвычайно официальное послание: — «Милостивый государь — и тому подобное! Г. Икс оказал мне честь, избрав меня третейским судьей по известному Вам прискорбному делу. Благоволите, со своей стороны, указать лицо — и тому подобное. Уклонение Ваше от третейского суда даст основание — и тому подобное. Примите, милостивый государь, уверение — и тому подобное». Даже никакого сердечного постскриптума не было: «Суд, мол, судом, а я сегодня черносмородиновую водку из Риги получил. Приходите, дорогой. Жму руку — и тому подобное…» Разумеется, Игрек должен был бы бросить письмо со всеми уверениями за комод — в архив русской эмиграции. Какой, к черту, третейский суд! Разве сам Иван Иванович, правда, неофициально и, так сказать, «между нами», не называл сто сорок раз Икса скотиной? Но святая глупость, вдохновительница многих далеко не глупых людей, толкнула Игрека под ребро, и он сдуру...

3. Кофе по-турецки

Входимость: 1. Размер: 14кб.

Часть текста: раскатистый бас крякает и высокая фигура — на голову выше шторки — делает широкий пригласительный жест. — Попросил бы садиться! Попарно, господа, попарно! Кто с кем пуговицу крутит?.. Владелец «шато» — попросту говоря, купленного по дешевке заброшенного барского особнячка с огородом, штабс-ротмистр Ломшаков справляет день рожденья: сорок шесть лет — предзакатный возраст. Гости наехали из Парижа все больше шоферы из эмигрантского офицерства, вон их три машины чернеют под фонарем в раскрытой пасти сарая. Со двора, впрочем, голоса гудят глухо, сквозь запотевшие стекла смутно мелькают за шторками, точно смытые рыжим ламповым светом, лица. Но внутри картина отчетливее, краски ярки, румянцы щек и свекла винегрета горят пожаром, и голоса, промытые первыми рюмками кальвадоса, звучат свежее и выразительнее. * * * Ломшаков живописен. Сидит верхом на стуле, словно на своей эскадронной кобыле. Зад в такт жестам ходит вверх и вниз, бурые галифе подшиты замшей, левая рука на отлете расправляет бакенбарду, правая орудует...