Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Ф"

1. Смена. Этюд

Входимость: 1. Размер: 8кб.

Часть текста: . Тысяча девятьсот девятый! 1908 . А, это ты. Уже родился? 1909 . Родился, родился… Некогда мне — давай ответ и проваливай! 1908 . ( Зевает .) Куда торопишься? Что я, что ты — одна, брат, канитель. 1909 . ( Озадаченный .) То есть, как это вы можете сравнивать? Вы, можно сказать, уже разлагаться начали, а я полон сил и рвусь в бой… 1908 . ( Насмешливо .) С кем? 1909 . Вообще рвусь, дело не ваше. ( Пауза .) Умирай, что ли. Что ты на сундуке место занимаешь!.. 1908 . Что мне умирать? Я целый год уже мертвый. 1909 . Как мертвый? Да ведь ты мой родитель. 1908 . Что ж, каковы родители… 1909 . ( Осторожно спрыгивая на пол .) Я-то? Извините, пожалуйста, — мы еще повоюем! ( Вытягивается и падает .) 1908 . Что, ноги не держат? Ну, слушай — вот тебе мой отчет: жил я четыре времени года… Зимой — шиш, весной — шиш, летом — шиш и осенью — шиш. 1909 . Я вашего мистицизма не понимаю. 1908 . Понимать нечего. Великих людей за весь год ни одного. Григорий Новицкий не в счет — черт его знает, может быть, он только притворяется великим. Назад отошли лет на семьдесят… Вперед — ни с места… 1909 . А что у тебя в сундуке? 1908 . Твое наследство: холера, Пинкертон и Дума. 1909 . ( Хнычет .) Не хоцу… 1908 . Мало ли… Я, брат, тоже не хотел. Стихия — ничего не поделаешь. Впрочем, Пинкертон уже умирает… 1909 . А что еще в сундуке? 1908 . Ничего… Не хочется, брат, уходить — больно уж сладко здесь спится, да делать нечего — судьба. Да надо и тебе отдых дать. Ты так тут на сундук и укладывайся. Придет 1910-й и разбудит. 1909 . ( Хнычет .) Я не хоцу спать… 1908 . Врешь! Хочешь — ишь глаза слипаются. 1909 . ( Уныло .) Ты, дедушка, хоть присоветуй что-нибудь. 1908 . Что тебе, дураку, советовать? Слышал ты о законе наследственности?...

2. Левинг Юрий: Владимир Набоков и Саша Черный

Входимость: 1. Размер: 31кб.

Часть текста: мог инкорпорировать переработанные мотивы или сюжеты из творчества Саши Черного в рамках этой "запоздалой благодарности"3. До сих пор о поэте, прозаике, редакторе Саше Черном (1880-1932) в связи с Владимиром Набоковым упоминались факты чисто биографического характера: известно, что он был дружен с его отцом, В. Д. Набоковым; в 1922 г. в Берлине помогал отбирать стихи для сборника "Горний путь"; радушно принимал юношу в своей темной шарлоттенбургской квартирке и публиковал почти все приносимое тем в альманахах "Грани" и "Жар-Птица", где работал литредактором4. Черный был идеальным примером гармоничногосимбиоза лирики и сатиры. В рецензии на перевод сказки "Волшебный соловей" Набоков с восторгом отзывался о легком стихе Саши Черного, который, по его мнению, в лишний раз доказывал, "какой тонкий, своеобразный лирик живет в желчном авторе "сатир”"5. Учительство Черного, чей творческий расцвет ко времени кооперации с Сириным уже миновал, а писательская энергия свелась к сочинению милых и грустных детских стихов, признавалось — в отличие от многих других талантливых современников, чьи имена Набоков принципиально не афишировал. Набоковский опыт использования творческих находок старшего друга ограничивался в одних случаях калькированием тематических решений, в других мелкие комедийные положения служили ему ядрами в построении будущих сюжетных линий....

3. Кому в эмиграции жить хорошо. Глава XX

Входимость: 1. Размер: 7кб.

Часть текста: двадцать четвертого „Татьянин“ вечер радостный Вы, друг мой, не украсите Присутствием своим? Студента эмигрантского, Коллегу худосочного, Подвижника двужильного Ведь надо поддержать… Мы с вами в дни далекие Порой в Москве питалися Одной сухою воблою,— А нынче вобла — лакомство, Такие времена-с… Где милые оболтусы, Которых по-латыни мы Натаскивали ревностно За пять, за шесть рублей? Где переписка, батюшка? Где от родных подспорие — Кредитки материнские, Посылки с ветчиной?.. Студента эмигрантского По временам по нынешним, Ей-Богу, друг мой, надобно В святые записать… Днем он за грош с полушкою У скорняка работает,— Раскрашивает кроликов Под голубых лисиц, По вечерам, по случаю, Оклеивает комнаты, Иль в „Дар-Валдае“ беженском Играет на трубе… По праздникам, для отдыха, Проводит электричество И обновляет яростно,— В рассрочку безнадежную,— Паркетные полы… А ночью, словно каторжный, В борении с наукою, Сидит на койке узенькой,— В...

4. Узаконенное любительство

Входимость: 1. Размер: 14кб.

Часть текста: современных прохожих развертывают один за другим пышные ковры любимого своего искусства… а тут же рядом, бок о бок, эстетическая, общедоступная кухмистерская готовит для всех дежурное блюдо из объедков любого искусства, сдобренных где сахарином сентиментальности, где трагизмом кинематографических ужасов, где очередной модой на какой-либо стиль, докатившийся до толпы. В ряду таких дежурных блюд есть одно, состоящее в некотором родстве с поэзией. Правда, искусство это — декламация — пишется только с маленькой буквы, а, может быть, справедливости ради его следовало бы заключить в иронические кавычки, но сила его влияния так непоколебимо устойчива, но круги, им захваченные, так широки (едва ли не шире кругов любителей раскрашенных зайцев из папье-маше и фокстротов), что искусству этому стоит уделить несколько неблагосклонных, искренних слов. * * * Искусство декламации, в том виде, в каком нам его преподносят ежедневно, обладает одним удивительно привлекательным свойством: ему совсем не надо учиться. Художник, музыкант, архитектор, балерина, певец проходят долгие годы искуса и неутомимого бешеного труда, пока, ступень за ступенью, не дойдут до доступной каждому из них вершины. Если бы какой-либо беззаботный эстет, с лиловым платочком в кармане, никогда не державший в руках скрипки, нанялся бы в кино по скрипично-увеселительной части...

5. Алексеев Г. В.: Воспоминания

Входимость: 1. Размер: 5кб.

Часть текста: и чужих рукописей. Еще: в окошко стучатся желтые кисти лип, напротив, по дорожкам, прохаживаются парами девицы в белых передничках. Он, впрочем, объясняет, что это -- венерическая больница и из ста девиц шестьдесят -- безносы. Говорит он всегда об одном и том же. Будто тема эта -- судьбы русской литературы -- прожгла его, как раскаленная игла, и не оставила в нем ни одной капли души не кипящей. В своих суждениях он старается быть резок и прям -- все приговоры он давно вынес и закрепил, но по уголкам глаз, слегка дрожащим, да по его руке, старательно выковыривающей восковое пятно на столе, я вижу, что уверить он старается скорее себя, чем меня. Для него ясно, что Россия, какой она была, погибла. Быт его сатир отошел и не вернется. В новом поднимающемся быте -- что в нем хорошего, и почему старый был хуже? Он даже не хочет видеть этого нового быта. И задача -- поставленная жизнью перед ним -- разве не ясна? -- Всякий честный человек должен покончить с эмиграцией. Осталось два выхода: пуля в лоб или принять жизнь Запада, раствориться в ней, отыскать свое место и перестать быть эмигрантом. Какой еще выход вы можете предложить? Я говорю об общем фронте. О том, что странны и неистовы судьбы русской литературы, как неистовы судьбы нашей страны. Встает в России фаланга молодых писателей, поднялись новые писатели за границей -- слово молодежи резко, реально, закруглено. Оно идет в ногу с возрождением России -- крепкой, мужицкой работой, сворачивает прочно, на года. Язык ее -- чист, поле ее -- быт, взор ее -- прост и достижения -- понятны....