Поиск по творчеству и критике
Cлово "METRO"
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: под санаторию для легкого флирта с барышом процентов в двести. И в других делах не ошибся. Партию американских одеял, послевоенные остатки, за грош скупил, в штатские цвета перекрасил и сбыл в Ковно по хорошей цене. Что там в Ковно понимают! А потом развернулся: стал квартиры в новостроящихся ковчегах скупать и перепродавать с большой пользой для себя и с большим огорчением для нанимателей. Гордый стал. В metro перестал ездить, перешел на такси и по прейскурантам стал для себя изысканный автомобиль присматривать. На эмигрантскую колонию поглядывал свысока: голь беженская, дел делать не умеет, только под ногами путается и аппетит портит. А на визитных карточках, чтобы окончательно от земляков отгородиться, стал писать, без всякого основания, не «Курдюмов», а «де-Курдюмэн». Впрочем, на последнем настояла жена, потому что раз живут в доме с кариатидами, в великосветской части города, то надо же себя в глазах консьержки не уронить. * * * Наступили ясные предпасхальные дни, веселая кулинарная суматоха. По богомольности своей супруги де-Курдюмэн очень любили пышный пасхальный стол, чтобы по меньшей мере на былой буфет первого класса в Казатине походил. Капитал позволял, и новые знакомые все были с икрой: нельзя же как-нибудь. Но где же дома возиться? Французская кухарка ничего в русских кулинарных делах не смыслила, все больше консоме да соуса, подбитые ветром. Дело наладили проще. Де-Курдюмэн позвонил по телефону в лучший гастрономический «Дар-Валдай», — развелось их по Парижу в двадцать пятом году не меньше, чем в Берлине в двадцатом году издательств. Заказал молочного поросенка с...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: Хмель ("Каштаны все сочней развертывают лапы... ") Каштаны все сочней развертывают лапы. Вдали все голубей сереющая мгла. Стою столбом без шляпы У людного угла. А воробьи на зелени газона, Дурея от весны, топорщатся-пищат. Глотай волну озона И думай с ветром в лад… В кафе у стойки жадно смотришь в стекла, Прильнув к прохладному пивному янтарю. За стойкой нос, как пламенная свекла… Благодарю! Так хорошо с газетою под мышкой, Качаясь на носках, старинный марш свистать, Переглянуться с крохотным мальчишкой, Язык ему лукаво показать… Он поражен, он тянет мать за юбку: Смотри! А я, серьезно сжавши губы в трубку, Считаю фонари. От Триумфальной арки вдаль лучами Струятся светлые аллеи и дома. Плывут автомобили за плечами… Какая стройная густая кутерьма! Дыра metro. Газетчица в сторонке. Ныряю в пестрый вал. Какой-то хлыщ прилип губой к девчонке — И засосал. Афиши — лестницы — привратницы — афиши… В коричневые клетки влез народ. Вдали, как мак, глазок алеет в нише. Вперед! Горят огни, пылают краской губы, Переливаются с улыбками глаза, Вдоль стекол вьются провода и трубы. Качаюсь, как лоза… Солидный негр блестит в углу очками, Уткнув в газету маслянистый нос. Две девушки тихонько каблучками Аккомпанируют мелодии колес. Где выйти? Все равно… Как загнанную лошадь, Одышка двинула на лестнице в ребро. Толкаю дверь: неведомая площадь И серых сумерек густое серебро. Париж Примечание Звено (Париж). 1924, 12 мая.