"Господин" сидел в столовой
И едва-едва
В круговой беседе чинной
Плел какие-то слова.
Вдруг безумный бес протеста
В ухо проскользнул:
"Слушай, евнух фраз и жеста,
Слушай, бедный вечный мул!
Пять минут (возьми их с бою!)
За десятки лет
Будь при всех самим собою
От пробора до штиблет".
В сердце ад. Трепещет тело.
"Господин" поник...
Вдруг рукой оледенелой
Сбросил узкий воротник!
Положил на кресло ногу,
Плечи почесал
И внимательно и строго
Посмотрел на стихший зал.
Рыхлую жену,
Обозвал ее коровой
И, как ключ, пошел ко дну...
Близорукого соседа
Щелкнул пальцем в лоб
И прервал его беседу
Гневным словом : "Остолоп!"
Бухнул в чай с полчашки рома,
Пососал усы,
Фыркнул в нос хозяйке дома
И, вздохнув, достал часы.
"Только десять! Ну и скука..."
Потянул альбом
И запел, зевнув, как щука:
"Тили-тили-тили-бом!"
Зал очнулся: шепот, крики,
Обмороки дам.
"Сумасшедший! Пьяный! Дикий!"
- "Осторожней - в морду дам".
Но прислуга "господину"
И снесла, измяв, как глину,
На пролетку у ворот..
Двадцать лет провел несчастный
Дома, как барбос,
И в предсмертный час напрасно
Задавал себе вопрос:
"Пять минут я был нормальным
За десятки лет -
О, за что же так скандально
Поступил со мною свет?!"
Примечание
Сат. 1910. № 12. С. 6. С двумя дополнительными строфами.