Нос твой - башня ливанская,
Обращенная к Дамаску.
(Песнь песн. Гл. VII)
Царь Соломон сидел под кипарисом
И ел индюшку с рисом.
У ног его, как воплощенный миф,
Лежала Суламифь
И, высунувши розовенький кончик
Единственного в мире язычка,
Как кошечка при виде молочка,
Шептала: "Соломон мой, Соломончик!"
"Ну, что?" промолвил царь,
Обгладывая лапку.
"Опять раскрыть мой ларь?
Купить шелков на тряпки?
Кровать из янтаря?
Запястье из топазов?
Скорей проси царя,
Проси, цыпленок, сразу!"
"О мой царь! Года пройдут, как сон -
Но тебя никто не забывает -
Ты мудрец, великий Соломон.
Ну, а я, шалунья Суламита,
С лучезарной, смуглой красотой,
Этим миром буду позабыта,
Как котенок в хижине пустой!
О мой царь! Прошу тебя сердечно:
Прикажи,чтоб медник твой Хирам
Вылил статую мою из меди вечной, -
Красоте моей нетленный храм!.."
"Хорошо! - говорит Соломон. - Отчего же?"
А ревнивые мысли поют на мотив:
У Хирама уж слишком красивая рожа -
Попозировать хочет моя Суламифь.
Но ведь я, Соломон, мудрецом называюсь,
И Хирама из Тира мне звать не резон...
"Хорошо, Суламифь, хорошо, постараюсь!
Подарит тебе статую царь Соломон..."
Шлет к Хираму в Тир гонца,
И в седьмое новолунье
У парадного крыльца
Соломонова дворца
Появился караван
Из тринадцати верблюдов,
И на них литое чудо -
Отвратительней верблюда
Медный, в шесть локтей, болван.
Стража, чернь и служки храма
Наседают на Хирама:
"Идол? Чей? Кому? Зачем?"
Но Хирам бесстрастно нем.
Вдруг выходит Соломон.
"Что это за гриф
С безобразно длинным носом?!"
Не смущаясь сим вопросом,
Медник молвит: "Суламифь".
"Ах!" Сорвалось с нежных уст,
На плиту из малахита
Опускается без чувств...
Царь, взбесясь, уже мечом
Замахнулся на Хирама,
"Соломон, побойся срама!
Не спьяна и не во сне
Лил я медь, о царь сердитый,
Вот пергамент твой ко мне
Нос ее - башня Ливана!
Ланиты ее - половинки граната.
Рот, как земля Ханаана,
И брови, как два корабельных каната.
И груди, как две виноградные кисти,
Глаза - золотые цистерны,
Ресницы, как вечнозеленые листья.
Чрево, как ворох пшеницы,
Бедра, как две кобылицы,
Кобылицы в кремовом мыле...
Кудри, как козы стадами,
Зубы, как бритые овцы с приплодом,
И пупок, как арбуз, помазанный медом!"
В свите хохот заглушенный. Улыбается Хирам.
Соломон, совсем смущенный,говорит: "Пошел к чертям!
Все, что следует по счету, ты получишь за работу...
"
С бородою по колена, из толпы - пророк Абрам
Выступает вдохновенно: "Ты виновен - не Хирам!
Но не стоит волноваться, всякий может увлекаться:
Ты писал и расскакался, как козуля по горам.
"Песня песней" - это чудо! И бессилен здесь Хирам.
Что он делал? Вылил блюдо в дни, когда ты строил храм...
Но клянусь! В двадцатом веке по рождении Мессии
Молодые человеки возродят твой стиль в России..."
Суламифь открывает глаза,
"Не волнуйся, моя бирюза!
Я послал уж гонца к Амонею.
Он хоть стар, но прилежен, как вол,
Говорят, замечательный медник...
И при этом еще привередник!
Будет статуя здесь - не проси -
Через два или три новолунья..."
И в ответ прошептала "Merci!"
Примечание
Сат. 1910. № 41. С. 2–3. Илл. художника А. Радакова.
Песнь песней — древнейший памятник литературы, входящий в Библию. Саша Черный создал свое травестийно-шутливое переложение не затем, чтобы высмеять этот вдохновенный гимн любви. Если говорить о разоблачительной цели, то объект был много ближе: отвлеченный метафоризм эротики модернистов. Излюбленный прием Саши Черного простодушно-лукав и потому убийственно смешон: буквальное следование слову и воссоздание поэтических образов во плоти (см. стихотворение «Недоразумение»).
(X в. до н. э.) — царь Израиля и Иудеи, которому приписывается авторство Песни песней, Екклесиаста и других книг мудрых изречений.
Хирам из Тира — такого персонажа в «Песни песней» нет. По-видимому, он заимствован из повести А. И. Куприна «Суламифь», где упоминается зодчий Хирам из Сидона, сын медника, тезка тирского царя.
Тир — древнефиникийский город на восточном побережье Средиземного моря.