На заре отправляюсь в Булонский мой лес,—
Он подчас заменяет Таити…
Над прудом чуть дымится жемчужный навес.
В этот час вы, я думаю, спите?
Выгнув шею в большое французское S,
Черный лебедь торопит: «Дай булки!»
Я крошу ему булку. А с лона небес
Солнце брызжет во все закоулки.
Если кто-нибудь скажет (болтун-следопыт!),
Что встаю я обычно в двенадцать,—
Это грубая сплетня, и в частный мой быт
Попросил бы его не вторгаться…
Стадо ланей бесшумным движеньем копыт
Топчет плющ у песчаного яра.
Зацветает рябина. Ворона кричит.
На скамейке целуется пара.
Под мостами у Сены часами торчу.
Рыболовы, смиренные тени,
Приковавши глаза к камышинке-бичу,
Ждут добычи, расставив колени.
Целый день я, волнуясь, смотрю и молчу…
В мутных струйках полощутся шпильки,
Но никто, вырывая бечевку к плечу,
Не поймал даже крошечной кильки.
Кот заходит с визитом в окошко,
Впрочем, кот этот — наглый отъявленный плут,
Оказался впоследствии кошкой.
У меня на диване, смутив мой уют,
Разродился он в прошлое лето…
Кот иль кошка, другие пускай разберут,—
Но зачем же рожать у поэта?!..
Иногда у консьержки беру на прокат
Симпатичного куцего фокса.
Я назвал его «Микки», и он мой собрат —
Пишет повести и парадоксы.
Он тактичен и вежлив от носа до пят,
Никогда не ворчит и не лает.
Лишь когда на мандоле я славлю закат,—
«Перестань!» — он меня умоляет.
Три младенца игру завели у крыльца:
Два ажана поймали воришку…
Вор сосновым кинжалом пронзил им сердца,
А ажаны его за манишку…
— к окну. Три румяных лица.
Друг на друга глазеем лукаво.
Мандарин, апельсин и кусок леденца,—
До моста долетит моя слава!
Прибежит, запыхавшись, бродячий сосед.
Отгрызет, — постучит каблуком о паркет,
Словит моль и раздавит влюбленно.
— «До свиданья! Бегу. Проморгаю обед…»
Отгрызет и галопом за двери.
— для чего посмотрел я ей вслед? —
Проплыла крутобокая пери…
Если очень уж скучно, берусь за пилу,
Надеваю передник французский,
И дубовые планки, склонившись к столу,
…
Меланхолик! Встань твердой стопой на полу,
Мастери жизнерадостно рамы:
Это средство разгонит душевную мглу
У любого мужчины и дамы.
Занавеску задернем потуже…
Над весенним платаном опаловый дым,
Воробей кувыркается в луже,
В облаках выплывает сверкающий Рим,—
«работы»…
Ни в журнал, ни в газеты, бездельем храним,
Ни строки не пошлю до субботы.
Париж
Примечание
Илл. Россия. 1926, № 16. С. 6.
«Иллюстрированная Россия» была заведена рубрика: «Как живет и работает…» Писатели, к которым корреспондент журнала обращался с вопросами, были: Бунин, Куприн, Шмелев, Алданов, Юшкевич и др. Текст интервью сопровождался обычно фотографией писателя в домашней обстановке. Стихотворение Саши Черного — по сути автопародия на данную рубрику. По традиции эта публикация сопровождается снимками, к которым автор сделал шутливые подписи. К фотографии, где поэт изображен с мандолиной, подпись: «В семь часов утра»; к другой, где он же с ножовкой: «В семь часов вечера». Подпись под третьим снимком гласит: «Саша Черный и фокс Микки».
Жезл Аарона — одна из принадлежностей скинии, походного храма евреев во время странствия по пустыне. За одну ночь жезл дал ростки и расцвел, что было расценено как знак провиденья Божьего.