• Приглашаем посетить наш сайт
    Писемский (pisemskiy.lit-info.ru)

    • Дом в Монморанси

    Дом, как ковчег. Фасад — кормой широкой.
    По сторонам молчат стволы в плюще,
    У стенки — кролики, площадка для песка,
    Вдали полого-изумрудная лужайка…
    А в доме гости: у распахнутых дверей
    Стоят и смотрят — старые, седые.
    Глаза помолодели в этот день,
    Но сдержанны взволнованные лица.
    В столовой ожерелие голов:
    Каштановых, льняных и золотистых,—
    И звезды разноцветных детских глаз.
    Упала ложка… Вспыхнул детский смех.
    Вздыхают губы, шевелятся ножки,—
    В окне деревья, облака и солнце.
    Скорей бы пообедать и к гостям!
    * * *
    Кружились дети легким хороводом
    И пели песни. Русские слова…
    Так дружно топотали башмачки,
    И так старательно напев сплетали губы.
    Потом плясали в радостном кругу
    — боярышни-девчурки.
    Прихлопывали взрослые в ладони,
    В окне сияла кроткая весна,
    А в детском креслице сидел в углу малыш,
    Трехлетний зритель, тихий и степенный,
    Пушились светлым пухом волоски…
    Шумят, поют — и столько новых дядей…
    Расплакаться иль звонко рассмеяться?
    Картинки детские пестрели на стене,
    Мы, взрослые, сидели на скамейке,
    И мысль одна в глазах перебегала:
    Здесь, за оградой, русский островок,
    Здесь маленькая родина живая…
    * * *
    Я у окна беседовал с детьми.
    Похожий на пажа серьезный мальчик
    Мне протянул игрушечный магнит,—
    На нем гирляндою булавки трепыхались…
    «Притягивает…» — объяснил он тихо.
    «Я из Парижа привезу тебе
    Из воска утку. В клюв ты ей воткнешь
    Иголочку и в таз с водою пустишь,
    — и чуть поманишь,
    Она к тебе за хлебом поплывет»,—
    «Вы фокусник?..» Я левый глаз прищурил.
    Другой принес мне чучело чижа:
    «Он был живой?» Я подтвердил: «Еще бы!» —
    «А от чего он умер, ты не знаешь?»—
    «Сел на трубу, заснул и угорел».
    Такой кончиной мальчик был доволен.
    К руке моей прижавшись вдруг плечом,
    Сказала девочка с японскими глазами:
    «Ко всем приехали, а мамы нет как нет…» —
    «Испортился, должно быть, паровозик».—
    «Ты думаешь? Когда ж она приедет?» —
    «Сегодня к ужину». Девица расцвела.
    * * *
    Весь дом я обошел. В покоях верхних
    Кровати детские стояли чинно в ряд.
    Сквозь заплетенные, высокие края
    Пикейные пестрели одеяльца.
    Сверкали стены свежей белизной,
    И пол блестел, как палуба фрегата.
    Как сладко вечером им здесь смежать глаза,
    Дыханье тихое одно с другим сливая…
    Ступеньки вверх. В отдельной комнатушке
    Три мальчика, как кролики, лежали.
    Простуда легкая, их резвость укротив,
    Румянцем на щеках их разгоралась…
    Спустились вниз. За дверью — длинный стол,
    И — друг гостей — бормочет самовар.
    Я вышел в сад: так зелена трава,
    Так радостны пушистые вершины…
    Благословенье этой мирной кровле!
    * * *
    В потоке дней, в заботах бесконечных
    Не вспомнил ты о тех, кто кротко ждет,
    Кто о себе не вымолвит ни слова…
    И что сказать? Дом этот общий — наш,
    ………………………………………………
    Во имя русских маленьких детей
    Я пред тобой снимаю молча шляпу.
     
     

    В 1929 году, на средства собранные эмигрантами, был открыт приют на 35 детей в Монморанси — небольшом городке неподалеку от Парижа. Добраться туда можно было на поезде местной железнодорожной ветки, описанном в очерке А. Ладинского: «Это — странное сооружение из разномастных вагонов, то очень высоких, то очень низких, с паровозиком, помнящим чуть ли не дни гениального Стеффенсона» (Последние новости. 1932, 3 мая). Саша Черный был желанным гостем в «Детском ковчеге» — так окрестил он приют, который в 1930 году был переведен в более обширное помещение — на 50 детей.

    Разделы сайта: