Зеленой плесенью покрыты кровли башен,
Зубцы стены змеятся вкруг Кремля.
Закат пунцовой бронзою окрашен.
Над куполами, золотом пыля,
Садится солнце сдержанно и сонно,
И древних туч узор заткал полнебосклона.
Царь-колокол зевает старой раной,
Царь-пушка зев уперла в небеса,
Как арбузы, - охвачены нирваной,
Спят ядра грузные, не веря в чудеса -
Им никогда не влезть в жерло родное
И не рыгнуть в огне, свистя и воя...
У красного крыльца, в цветных полукафтаньях,
Верзилы певчие ждут, полы подобрав.
В лиловом сумраке свивая очертанья,
Старинным золотом горит плеяда глав,
А дальше терема, расписанные ярко,
И каменных ворот зияющая арка.
Проезжий в котелке, играя модной палкой,
В наполеоновские пушки постучал,
Вздохнул, зевнул и, улыбаясь жалко,
Поправил галстук, хмыкнул, помычал -
И подошел к стене: все главы, главы, главы
В последнем золоте закатно-красной лавы...
Широкий перезвон басов-колоколов
Ряды опричников, монахов и стрельцов
Бесшумно выросли и, хмурясь исподлобья,
Проходит Грозный в черном клобуке,
С железным костылем в сухой руке.
Скорее в город! Современность ближе -
Проезжий в котелке, как бешеный, подрал.
Сесть в узенький трамвай, мечтать, что ты в Париже,
И по уши уйти в людской кипящий вал!
Газету в руки взять и сердцем отойти...
"Эй, человек! Скорей вина и ужин!"
Кокотка в красном дрогнула икрой.
"Madame, присядьте... Я Москвой контужен!
".
"Сестрой, женой иль тещей - чем угодно -
На этот вечер я совсем свободна".
Он ей в глаза смотрел и плакал зло и пьяно:
"Ты не Царь-колокол? Не башня из Кремля?"
Мотнула шляпкой и сказала: "Тля!"
Потом он взял ее в гостиницу с собой,
И там она была ему сестрой.
Примечание
51 («Специальный московский номер»). С. 2.
Это стихотворение о Москве у Саши Черного единственное. Видимо, в ней он бывал наездами, и знакомство с городом носило экскурсионный характер с посещением культурно-исторических достопримечательностей и зрелищ. В том же номере «Сатирикона» напечатано его иронически-шутливое «Руководство для г. г., приезжающих в Москву». Однако в эмиграции пришло прямо противоположное осознание первопрестольной столицы — родного города, как олицетворение прошлой России (см. рассказ «Московский случай»).
— парадный вход в Грановитую палату Кремля (уничтожено в 30-е годы).