Claude Monet уничтожил целую группу картин, над которыми он работал три года.
Собираясь выставить их на суд публики, Моне подверг их собственному строгому суду и нашел их ниже своего искусства.
(Хроника)
Пример подействовал. Первым решился Бальмонт. Поэт-бабочка глубоко заглянул в себя, ужаснулся и выбрал из 24 томов 16 стихотворений. Остальное сжег. Горели и корчились «Кипящие здания», «Литургия уродства», «Ко-фейные сказки», «Жар-Птица», переводы из Шелли и пр.
Плакал так, что чуть не залил огня — потом успокоился и через Ремизова поступил в Крестьянский банк на тридцать рублей.
Брюсов долго не решался. Перечитывал еще и еще свои «Chefs d’oeuvre’ы», но с каждым разом становился мрачнее. Наконец, сжег. 10 стихотворений все-таки оставил. А. Белый, как человек практичный, продал бумагу на вес.
Вырученные деньги пожертвовал на основание «сумасшедшего дома имени Андрея Белого».
Блок оставил стихотворений тридцать.
Кузмин сжег все и поступил в мужской монастырь.
…
Но совесть вопияла громко и настойчиво. Стихи горели хорошо — потому что были деревянные. Когда остался один пепел, поэт сжег самого себя. Он знал, что не писать он уже не может.
Сологуб сжег «Навьи чары» и сказал: «Пока довольно!»
Куприн бросил в огонь «Морскую болезнь» и два ненапечатанных рассказа. Хотел жечь дальше, но его охватила такая лень, что он махнул рукой и поехал в «Капернаум».
Городецкий соригинальничал — утопил свои стихи в Фонтанке, а сам открыл табачный магазин.
«Санина» (все издания) и, чтобы быть последовательным, отрубил себе правую руку. Причем оказалось, что кровь у него холодная и черного цвета.
Жгли все — большие и малые, старые и молодые, в радостном просветлении и любви к человечеству.
Как ни странно — эпидемия не захватила только художников. Они собрали экстренный совет и большинством голосов решили, что Claude Monet несомненно сошел с ума и потому его пример ни для кого не обязателен.
Через год Россию нельзя было узнать.
Число грамотных увеличилось на 50 %.
Любовь к книге и уважение к печатному слову возросли бесконечно.
Благодаря уменьшению мужеложства, скотоложства и птицеложства прирост народонаселения повысился на 45 %.
Открылось множество переплетных, так как книги стали переплетать.
— граждане созрели.
Claud’y Monet поставили в Александровском саду великолепный памятник: великий художник был изображен в тот трагический момент, когда он сжигал осужденные им самим картины.
<1908>
Примечание
Сат. 1908. № 7. С. 4.
. (1876–1942) — поэт, имевший громаднейшую популярность в начале века; один из основоположников символизма. Его музу отличала летучая зыбкость образов, импрессионизм, порхание по векам и странам (оттого, видимо, он и поименован здесь «поэтом-бабочкой»). Заглавия его книг даны в шутливой трансформации: «Кипящие здания» («Горящие здания», 1900), «Ко-фейные сказки» («Фейные сказки», 1905), «Литургия уродства» («Литургия красоты», 1905). Представляет интерес высказывание Саши Черного о Бальмонте, записанное современником в эмиграции: «Бальмонт — кудесник слова, этого нельзя не признать, но знаете что… у него больше сделанных стихов, чем стихийно вылившихся из сердца. Он — изумительный мастер, он — крупный поэт, но музыка слов у него властвует над голосом души» (Коноплин И. Саша Черный // Новое русское слово. Нью-Йорк. 1932. 28 августа).
«Chefs d’oeuvre» — название сборника стихов, которым В. Я. Брюсов вступил в литературу в 1895 году. В предисловии автор завещал эту книгу «не современникам и даже не человечеству <…>, а вечности и искусству».
«…сумасшедшего дома имени Андрея Белого» — Печатные и устные выступления Андрея Белого имели у критиков реалистического направления и у значительной части читающей публики репутацию заумно-экзальтированных. Присяжные фельетонисты и пародисты потешались, выставляя Белого в придурковатом виде. Особенно усердствовал В. Буренин, именуя его «Андреем Белогорячечным».
«Морская болезнь» — рассказ А. И. Куприна, напечатанный в 1908 году в альманахе «Жизнь», организованном Арцыбашевым. В нем писатель отдал дань модному в ту пору поветрию: сведению воедино социально-политических, психологических проблем и физиологии любви. Рассказ был осужден критикой, в частности, Саша Черный в стихотворении «Шутка» высказался по этому поводу так:
Позднее, включая рассказ в свое собрание сочинений, Куприн избавился от ряда натуралистических деталей.
«Капернаум» — петербургский ресторан на Владимирском проспекте, именуемый еще в просторечии «Давыдкой» — по фамилии его хозяина (Давыдова). Это был первый ресторан, ставший своего рода литературным клубом. После 1905 года писатели, задававшие тон в литературе, облюбовали для своих сборищ «Вену» и «Квисисану»; здесь же, у «Давыдки», продолжали собираться газетные репортеры, фельетонисты «мелкой» прессы и непризнанные поэты.
Городецкий С. М. (1884–1967) — поэт, в 1906 году громко заявивший о себе книгой стихов «Ярь», в которой в своеобразной поэтической форме воскресил языческую, праславянскую Русь. Получил высокую оценку современников — А. Блока, В. Брюсова, В. Иванова и сразу был введен в круг символистов. Однако постепенно Городецкий отходит от идей символизма, начинает сотрудничать в изданиях, рассчитанных на невзыскательного, массового читателя, примыкает к различным нарождающимся литературным направлениям и группировкам. Колоритный шаржированный портрет Городецкого сделан его современником — критиком П. Пильским: «Я легко представляю себе эту долговязую фигуру, с бледным длинноносым лицом, напряженным, прыгающим взглядом, пулеметно спешащей речью, этого шустрого блондина, злобно-завистливого истерика, беспокойного литературного карьериста, профессионального интригана с заячьей душой и лисьей расчетливостью, изглоданного наимельчайшим судорожным тщеславием, неизменно выпиравшего на передние места, размашистым шагом взмахивающего на кафедры, присоседившегося ко всем течениям, школам, модам и поветриям и всегда неизменно кончавшего нудным предательством» (Новое русское слово. Нью-Йорк. 1927. 28 августа).
— сквер перед зданием Адмиралтейства, между Дворцовой и Сенатской площадями; излюбленное место гуляний петербуржцев.