Ах, сколько на свете детей!
Как звезд на небесном челе...
По всей необъятной земле
Кружатся, как стаи чижей...
Япончата,
Китайчата,
Англичане и французы,
Узкоглазые тунгузы.
Итальянцы,
И испанцы,
Арапчата,
Негритята,
Португальцы, —
Перебрали все мы пальцы,
На ногах еще ведь есть,
Да не стоит — всех не счесть!
Все любят сласти, игры и сказки,
Все лепят и строят, — подумай, дружок!
У каждого ясные, детские глазки
И каждый смеется и свищет в свисток...
Ах, когда б собрать всех вместе —
Растянулся б хоровод...
Завертеться б, закружиться,
Сразу всем остановиться,
Отдышаться всем на миг —
И поднять веселый крик!
Птицы б с веток все слетели,
Солнце б вздрогнуло вверху,
Муравьи б удрали в щели.
Ветер спрятался б во мху!..
<1920>
Примечание
ДО. С. 153–154.
…Ах, когда б собрать всех вместе <…> И поднять веселый крик. — В заключительном стихотворении книги высказана, как видно, заветная, «длинная фанатическая мысль» поэта — соборное разрешение главных проблем. Именно в глобальном масштабе, всем миром. Это была не только поэтическая декларация. Подчас она вырывалась из уст Саши Черного в житейских ситуациях, как это было, к примеру, в беседе с писателем А. М. Федоровым, с которым они встретились на фронте. Речь зашла о том, как покончить с войной. По мнению поэта, все должны были опомниться и крикнуть: «Не хотим больше воевать!» Собеседник возразил:
«— А не будет ли страшнее, если найдутся такие, которые не крикнут это?.. Ведь все сразу крикнуть не могут.
— Нет, все, все сразу должны крикнуть… Только так… Только когда все сразу, — как-то по-детски восторженно и вместе с тем болезненно вырвалось у него.
Он замолчал, потом смущенно опустил голову.
— Это наивно и глупо с моей стороны. Правда? Да?
— Нет, это все хорошо, что вы сказали.
почувствовал тут, почему так любят его стихи и рассказы дети. В нем самом, в его природе было что-то близкое детям» (Российский фонд культуры. Архив А. М. Федорова).